Книга о безумии, написанная пациентом...Барбара О"Брайен.
От издателей -- вместо предисловия
"Изумиться (устаревш., церковн. ) -- сходить с ума,
лишаться рассудка, обезумливать, выживать из ума".
Вл. Даль
Толковый словарь живого великорусского языка
Странная, странная книга. Что и с чем в ней только не встретилось...
Описание атмосферы интриг в американской "конторе" -- ядовитая сатира на все
конторы мира. "Остросюжетная психопатология" болезни рассказчицы временами
заставляет забыть, что это такое, и читать-почитывать, как фантастику.
Исповедь борющейся за себя души, которую несет по волнам безумия, заставляет
вспомнить и пережить разные чувства -- от ужаса до восхищения -- как при
чтении дневников отважных путешественников-одиночек: "На шестой день на
горизонте показался... " Сделанные "путешественницей" ироничные зарисовки
ученых мужей-психиатров, психоаналитиков, сидящих со своими нормами да
прогнозами на берегу неукротимой стихии, изящны и, пожалуй, сочувственны.
Размышления о причинах и механике случившегося тянут на крепкий, сдержанный
в оценках "научпоп". И так далее.
Совершенно очевидно -- откройте на любой странице -- что это хорошая
книга. Замечательная ее переводчица, правда, дважды сказала: "Нет, не
возьмусь". (Потом была рада, что взялась). Все из-за темы: "про это". Ведь
переводчик -- это тоже "с берега на берег", не окунуться в ту самую стихию
невозможно. Вот и страшно было, хотя потом оказалось, что книга -- веселая,
как ни странно. (Было еще такое советское словцо "жизнеутверждающая",
которое теперь всерьез не употребишь -- а так бы подошло! ) Право, есть в
этой "истории скорбного разума" что-то в высшей степени здравое, ясное и
даже озорное. Читателю уже нечего бояться: все по-настоящему страшное
рассказчица пережила сама, ему же оставлено только захватывающее
повествование с хорошим концом.
Что же касается издателей... Мы понимаем, что как независимое и
специализированное издательство мы принимаем на себя ответственность за этот
выбор, за судьбу русского перевода "Операторов и Вещей" и за то, как
"странная книга" впишется в основанную нами серию "Библиотека психологии и
психотерапии". И считаем, что впишется. "Наши" авторы, в отличие от Барбары
О'Брайен, -- блестящие профессионалы в сфере заботы о душевном здоровье, и
именно они высказывали на сей счет довольно неортодоксальные суждения.
Некоторые, страшно сказать, близки к выводам, выстраданным автором этой
книги.
Вот мудрецы-патриархи серии -- впервые переведенные нами на русский
Милтон Эриксон и Дональд Вудс Винникотт. Классики. Ведь, если вдуматься,
один учил, что доктор должен каждый раз угадывать, как больному самому себя
вылечить. Другой советовал родителям младенцев больше доверять своей
интуитивной мудрости и меньше полагаться на науку, светилом коей сам влялся.
А одна из первых книг серии (Дж. Грэхэм) вообще называется "Счастливый
невротик". И все без исключения авторы согласились бы с тем, что могучие
силы "Океана" -- бессознательного -- способны порождать и озарения, и
монстров. И ни один бы не заявил, что умеет укрощать эти силы -- уж скорее,
улавливать и использовать в интересах дела их колебания, пытаться вступить в
диалог. И никого из изданных нами профессионалов -- мы уверены! -- не
шокировало бы соседство в одной серии с книгой, написанной пациенткой, --
они-то как раз оценили бы и то, что это "голос с другой стороны", и то, что
она абсолютно самостоятельна и вневедомственна.
Что вневедомственна, мы поняли, когда думали, кто бы написал к ней
предисловие. Психолог: до психологии ли в остром психозе? Психиатр:
галлюцинации и бред еще и не такие бывают; спонтанные ремиссии при
шизофрении -- да, случаются, это известно; а зачем и кому это нужно читать?
(И ведь будет прав... )
Кто еще? Антрополог? Философ? Собиратель курьезов и редкостей?
Литературовед, специалист по "фэнтэзи"? Кому рекомендовать эту книгу как
"свою" и кто не скажет "чур меня"?
Со времени, когда происходили события "ничьей" книги, прошло много лет.
Во всем мире психиатрия изменилась -- как и сам мир -- а тайна безумия все
равно есть. Грозная, мрачная, но не только. Об этом, кстати, Барбара
О'Брайен написала через двадцать с лишним лет после "событий" прекрасную
статью "Постскриптум", любезно присланную нам литературным агентством "Марк
Патерсон энд Ассошиэйтс". Ничего "такого" с ней больше не случалось, а
почему -- с ней, почему -- это, почему -- с таким исходом... никто никогда
не объяснил. "Такие дела", -- как говорили на планете Тральфамадор.
А между тем появление у нас книги Барбары О'Брайен кажется странно
логичным. Именно здесь, именно теперь... И "двунадесять языков" смешавшихся
в ней жанров, и беспредельное одиночество героини, отчаянно пытающейся все
время заново себя определить, вынырнуть, сориентироваться -- чтобы в конце
концов сказать миру "да", посмотреть ему в глаза и дать ему принять себя
обратно... Чем это задевает, что отзывается? В каком-то смысле -- одном из
многих -- эта книга о том, как невозможное случилось (к чему никто и никогда
не бывает готов), осозналось и было принято. (В рекламе одного
психологического тренинга говорится: "Мы раздвигаем Ваши стены". Участница
вечерком написала в дневнике: "Когда раздвигаются стены, едет крыша").
... Когда все смешалось в бывшей Стране Советов и многие стали
заниматься не своими делами, о которых даже и не догадались бы раньше, --
невозможное стало возможным. А одним из наших дел стало издавать книги. Эта
-- одиннадцатая.
Леонид Кроль, Екатерина Михайлова.
